— Нынешней церкви нет дела до учения Христа, — вмешался Эрнест.
— Потому-то она и растеряла своих приверженцев среди рабочих. В наши дни церковь поддерживает ту чудовищную, зверскую систему эксплуатации, которую установил класс капиталистов.

Смотри: вон там, где чахнут две луны,
Из океана сумрачного бреда,
Шурша хвостом, ползёт на валуны
Наш будущий с тобою общий предок.
Он помнит плач огня и запах тьмы,
Находчивый, суровый и бесстрашный…
И верит он, что завтрашние мы
Не повторим судьбой себя вчерашних.

Перепуганное сознание обывателя очень легко взять в заложники. «Черные — бездельники, мародеры, насильники и наркоманы».
— Посмотрите, что они творят! Как унижаются белые перед этими уродами!
Отсюда рукой подать до Ламброзо с его теорией о наследовании неполноценностей, а там и до евгеники со всеми вытекающими.
Для буржуазного общества — вполне законные и естественные предрассудки (оправдывающие в результате любую резню). Для общества, сложившегося на руинах СССР, — всё ещё некоторым образом дик…
… показать весь текст …

В стране моей был мир потерян.
Кружил стервятник над страной.
ЦИВИЛЬНЫЙ ВЕК? Нет: не уверен!
Шёл год две тысячи второй…

В Москве, в театре на Дубровке,
Спектакль «Норд-Ост» на злобу дней.
На сцене мюзикл, — подростки
играют уличных бомжей.

И зритель внемлет напряжённо,
Он ждёт со сцены тёплых чувств.
Душа вздыхает просветлённо,
Смягчаясь магией искусств.
… показать весь текст …

О! насчет врачеванья мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше; лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет.

От наших войн и революций,
От сверхракет материковых
Мы на пути, чтобы вернуться
К огням костров средневековых.

Напрасно я лицо своё разбил.
Кругом молчат — и всё, и взятки гладки,
Один ору — ещё так много сил,
Хоть по утрам не делаю зарядки.
Да я осилить мог бы тонны груза!
Но, видимо, не стоило таскать —
Мою страну, как тот дырявый кузов,
Везёт шофер, которому плевать.

Так и не говорите, что-то, что вы делаете, вы делаете для народа: это неправда. Все те гадости, которые вы делаете, вы делаете для себя, для своих корыстных, честолюбивых, тщеславных, мстительных личных целей, для того чтобы самим пожить ещё немножко в том развращении, в котором вы живёте и которое вам кажется благом.

… только в деревне Б. есть настоящий кулак. Этот ни земли, ни хозяйства, ни труда не любит, этот любит только деньги. Этот не скажет, что ему совестно, когда он, ложась спать, не чувствует боли в руках и ногах, этот, напротив, говорит; «Работа дураков любит», «Работает дурак, а умный, заложив руки в карманы, похаживает да мозгами ворочает». Этот кичится своим толстым брюхом, кичится тем, что сам мало работает: «У меня должники все скосят, сожнут и в амбар положат». Этот кулак землей занимается т…
… показать весь текст …

Я считаю, что, во-первых, у нас государство занимается спекуляцией в особо крупных масштабах. Во-вторых, значит закон такой или власть слабая, если находятся жулики, которые могут его как-то развернуть.

Ныне над городом Парижем витает дух одного из самых одиозных анархистов 20-го века, похороненного на знаменитом кладбище Пер-Лашез возле Стены коммунаров — в самом почетном для революционеров месте.
Ещё в далёком 1921 он сочинил следующие строки (последний куплет его известной песни):
Пускай схоронят нас сейчас,
Но наша Суть не канет в Лету,
Она воспрянет в нужный час
И победит. Я верю в это!
Вот такая она вот «Анархия — мать порядка».

Альбомы старых фотографий,
Странички детских дневников,
Обрывки судеб, биографий,
Где дружба, ненависть, любовь,
Вполне возможно завтра некто,
Над ними деланно вздохнет:
Довольно миленькое ретро,
Довольно миленькое ретро.
А это был двадцатый год

Двадцатый год, двадцатый год —
Пора надежд, пора невзгод,
Двадцатый год, двадцатый год —
Крест-накрест прошлое клинком,
… показать весь текст …

За последнее время политика очень часто пахнет нефтью, а нефть — политикой.

Отца все нет, а скоро ночь…
Гудит метель в трубе холодной.
Спи крепко, маленькая дочь,
Спи, птенчик мой, всегда голодный.
Отец опять пустой придет
И скажет, что ты лишний рот.

Ах, рот твой бледненький так мал,
Так грустны глаз большие вишни…
Какой палач там приказал
Отцу считать твой ротик лишним?
Ведь папка нас любил всегда…
Проклятый голод и нужда!
… показать весь текст …

В 1917 в России в результате революции к власти пришло ранее подавляемое большинство, обидевшее не на шутку свергнутое подавляющее до этого меньшинство … через 74 года в результате контрреволюционного переворота к власти таки вернулось это меньшинство, став опять подавляющим для подавляемого большинства.

Питер Джексон создал один из самых пронзительных и самых страшных фильмов о войне. Фильм, от которого невозможно оторваться. Ты как завороженный сидишь и слушаешь огромную полифонию боли, надежд, ужасов, отрешенности. Вся бессмысленность войны, вся её мерзость становится осязаемой и бьет в самое сердце как слепая пуля.
В 2015 году Джексону и его команде предложили создать документальный фильм к столетию окончания Первой Мировой войны.
Военный музей и канал Би-би-си отправили режиссёру более 10…
… показать весь текст …

Сейчас вокруг иные нравы,
Ебутся все напропалую,
Но старики, конечно, правы,
Что врут про нравственность былую.

Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!

Порой изнывали по тюрьмам сырым,
Свой суд беспощадный над вами
Враги-палачи уж давно изрекли,
И шли вы, гремя кандалами.

Идете, усталые, цепью гремя,
Закованы руки и ноги,
Спокойно и гордо свой взор устремя
Вперед по пустынной дороге.
… показать весь текст …

По новостям:
— Канцлер Австрии в ближайшее время прибудет в Москву в качестве миротворца.
Дед с дивана:
— Главное, чтобы этого австрийского кацлера в Москве случайно какой-нибудь студент не прихлопнул, как в 1914 году австрийского эрцгерцога. А то потом таааакое началось!

Хоть пили мы, как пить не стоит,
За это вряд ли ждёт нас кара,
И только будущий историк
Учует запах перегара.
+++
Гляжу сквозь сигаретный дым,
Гондон сменив на валидол,
И где весна и комсомол,
Где был я вечно молодым?